Интервью руководителя компании «Щелково-Агрохим», члена НССиС.
Людей, обладающих навыком заглядывать за горизонт событий и предсказывать тренды будущего, называют «визионерами». Их способность изменять новыми идеями ход истории не всегда очевидна для современников и зачастую скрыта за простыми, но постоянными стратегиями.
Директор компании «Щелково Агрохим» Салис Каракотов – герой нашего интервью, состоявшегося в формате телевизионной программы «Точка Роста», – именно такой. Он доказал, что в одном человеке могут уживаться ученый и бизнесмен, а накануне юбилея своей компании он в очередной раз постарался заглянуть в будущее.
— Сегодня считается, что успешный бизнес – это прежде всего умение смотреть за горизонт событий. Вы согласны с этим утверждением? Есть ли у Вас альтернативные направления работы, за которыми Вы видите будущее?
– Конечно, мы стараемся постоянно заглядывать за горизонт, главным образом потому, что понимаем – все туда смотрят, и хотелось бы первыми увидеть то, что за ним скрывается.
Что же касается направлений… Я полагаю, что в первую очередь это то, в чем мы основательно и серьезно отстали – селекция, причем как в известных, так и в новых культурах. По многим культурам отечественные селекционные достижения пока не являются конкурентными. Исключение составляет пшеница – в ней Россия по объемам занимает лидирующие позиции.
Нельзя не упомянуть о том, что научное сообщество России ответственно за сахарную свеклу. Мы просто обязаны, как это раньше говорили, «догнать и перегнать». Очень досадно, что нам приходится наверстывать селекцию сахарной свеклы, и сегодня на рынке доминируют селекционные достижения Запада и Соединенных Штатов Америки.
— В своем интервью в 2015 году Вы упоминали о споре с крупной компанией, использующей импортные семена. Тогда Вы заявили, что сумеете вывести свеклу с более высоким содержанием сахара.
– Да, мы работаем над этим проектом совместно с группой компаний «Русагро». Наша цель – создать гибрид с продуктивностью не менее 10 тонн сахара с гектара.
Более того, мы уже подали на регистрационные испытания 16 гибридов, которые были созданы в течение двух последних лет.
В 2018 году они пройдут первый год регистрационных испытаний, в 2019-м – второй. А параллельно мы в этом году подадим еще не менее 20 гибридов.
На что мы рассчитываем? У нас есть российский генетический материал, который не был доведен до совершенства, поскольку наступили сложные времена, 2000-е годы. Тогда отечественная селекция сахарной свеклы забуксовала и практически остановилась в своем развитии. Представляете – те гибриды, которые пытаются сейчас конкурировать на рынке, были созданы восемнадцать лет назад!
Мы выделяем в качестве основных свойств то полезное, что было выведено российскими, советскими учеными. Прежде всего, это способность накапливать сахар в прохладных условиях – в конце лета и осенью. Наши сорта, по сравнению с теми, которые мы завозим из Европы, умеют накапливать в два раза больше сахара во второй половине вегетации. Кроме того, мы точно знаем, что вредит накоплению сахара. Дело в том, что европейские сорта очень часто заболевают в фазе за месяц до технологической спелости и начинают накапливать сахар со значительно меньшей эффективностью.
Ситуация похожа на ту, как если человеку, например, под ноготь попадает заноза. Маленькая вроде бы болячка – однако у него теряется настроение, аппетит, портится общее самочувствие. Сахарная свекла ведет себя точно так же! К счастью, эти беды можно преодолеть именно за счет тех свойств, которые имеет российский генетический материал. Поэтому в 2019 году мы, вероятно, уже представим несколько новых стойких гибридов.
— То есть потенциально Вы чувствуете, что этот спор выигран?
— У меня есть такая внутренняя убежденность, и, главное, мы располагаем всеми необходимыми инструментами и финансовыми средствами, чтобы решить эту задачу. Кстати, она входит в государственную программу и подпрограмму развития сельского хозяйства до 2025 года, являясь одной из двух важнейших программ в растениеводстве – наряду с картофелем.
— Какие споры вы готовы инициировать в 2018 году?
— Последние несколько лет мы постоянно находимся перед вызовом – борьбой с импортом в сфере средств защиты растений. Мы уже устали доказывать, что после скачка курсов в конце 2014 года мы оказались в гораздо худших условиях, нежели наши европейские конкуренты. Нам стоило больших трудов убедить органы управления евразийско-азиатским экономическим союзом в том, что мы наблюдаем здесь абсолютно недобросовестную конкуренцию, которая приводит к потерям доходности и снижению темпов развития наших внутренних производств.
Этот вызов мы превратили в глобальную дискуссию не только с нашими конкурентами, но и с внутренними оппонентами, которые почему-то стараются оказаться по другую сторону баррикад. Для меня это нонсенс. Я считаю, что должна наблюдаться взвешенность нашей внутренней позиции. Это значит, что мы должны способствовать развитию внутреннего производства, тем более что мы действительно можем это сделать.
Предполагаю, что дискуссия в грядущем году завершится каким-то решением, и надеюсь, что оно будет в пользу поддержки отрасли защиты растений. Я не имею в виду дотации и говорю об организационных решениях.
Кроме того, мы стали больше интересоваться технологиями интенсивных садов, в первую очередь в плане создания новых препаратов. В системе возделывания сада мы, к сожалению, пока еще основываемся на устаревших препаратах, и не только наших, российских, но и мировых, которые применяются десятками лет.
Сейчас мы поставили себе цель создания препаратов, которые будут иметь гораздо меньший расход по активным ингредиентам и больший эффект за счет новых технологических подходов. И чтобы быть не просто коммерсантами в этом вопросе, а доказывать на своем примере, мы в этом году начинаем закладку большого сада в Краснодарском крае. Сад площадью в 400 га – это наш инвестиционный проект. На его примере мы покажем возможности полностью отечественных технологий возделывания интенсивного сада современного индустриального масштаба.
Должен сказать, что ситуация, связанная с низкой экономической эффективностью производства сельхозпродукции, вызывает у меня большое беспокойство. Вопрос заключается не в том, чтобы экономить средства. Нужно научиться разумно их тратить. Мы должны задаться целью минимизировать себестоимость культур при сохранении высокой урожайности.
Вернемся к той же пшенице. У нас есть примерный показатель по стране – 30,5 центнера. Но в разных регионах разные цены и разная себестоимость! Средняя себестоимость пшеницы по стране 6 рублей, а цена продажи при этом может составлять и 5 рублей, и даже 4 рубля.
— Правильно ли я понимаю, что Вы предлагаете, помимо логичного экономического подхода, еще и перестать измерять среднюю температуру по стране?
— Да. Необходимо учитывать экономику каждой культуры в различных климатических зонах и грамотным образом вмешаться в разную поддержку тех или иных территорий России.
— На недавнем агрономическом совещании Александр Ткачев сказал о том, что за эко продуктами будущее. По его словам, Россия занимает менее 1% мирового рынка в этом сегменте, но имеет реальный потенциал выхода на 15%. Это звучит очень оптимистично! И тем не менее вы делаете на это направление ставку?
-Да. В этом вопросе я абсолютно поддерживаю министра, потому что у нас огромнейшая территория, обширные сельскохозяйственные угодья, на которых при этом нет большого фона болезней и где можно применять биопрепараты. У нас есть почвы, где нет такого интенсивного севооборота, как, например, в центральных областях, и не требуются огромные вложения в минерализацию и поддержку плодородности. Есть тот же Урал – пусть почва менее богата, чем чернозем, но отсутствуют патологические изменения.
Экологическая продукция — это не только модно и полезно, но и крайне эффективно с экономической точки зрения.
Вот реальный пример. Один из наших партнеров в Казахстане имеет огромную территорию, где нет сорной растительности, есть только незначительные болезни, против которых он применяет биопрепараты и производит чистую пшеницу, цена которой – тысяча долларов. Не 190-200, а тысяча!
— А кто основной покупатель?
Европа. В данном случае тысяча долларов – это вполне оправданная цена. При этом урожайность там – 10–12 центнеров. Таких экономических показателей у обычной традиционной пшеницы нет и быть не может!
У нас есть возможность производить не только пшеницу, но и корнеплоды, например, картофель – в регионах, где нет вирусов, где не так много колорадского жука. Кроме того, технологии, позволяющие бороться с вредителями при помощи других насекомых, энтомофагов. Один их примеров – выращивание хлопка, где активно применяют ту же златоглазку.
— Как вы считаете, что в ближайшем будущем будет составлять опасность для сельского хозяйства?
— Я вижу опасность в нас самих! Дело в том, что у нас периодически делается крен в ту или иную сторону. Это может оказаться губительным для ряда направлений.
Например, мы очень сильно увлеклись производством пшеницы, в результате произвели 85 миллиона тонн. А сейчас акцент поставлен на сою.
— Какие пути решения данной проблемы Вы видите?
— Скорее всего, тут нужно беспокоить органы управления — чтобы мы научились сбалансированно производить сельскохозяйственную продукцию, которая будет экономически эффективной для товаропроизводителя.
В опасности иного пути мы убедились на живом примере – на сахарной свекле. В 2009 году, когда была принята программа развития данной культуры, никто не предполагал, что у нас будет такой сумасшедший рост отрасли и такие показатели. А ведь могли предполагать, что мы произведем количество сахара, перекрывающее потребность. Сейчас уже никто не помнит, как мы ввозили по несколько миллионов тонн, чтобы восполнить недопроизводство. Соответственно, мы пришли к тому, что цены падают, а отрасль страдает. Нужно было вмешаться заранее — как это делается, например, в европейском сообществе.
Конгломерат из 28 стран четко распределил, кто производит сахарную свеклу. Мы должны были таким же образом поступить, и сейчас еще не поздно.
Опасность для сельского хозяйства заключается в наших внезапных успехах – они оборачиваются для нас другой стороной медали и наносят вред.
Надо грамотнейшим образом следить за научно обоснованным севооборотом и экономическими тенденциями в мире. Я допускаю, что и в сое мы можем столкнуться с подобной ситуацией. Это достаточно дорогостоящая культура, ее себестоимость 10–15 рублей. И если в 2017 году цена была 30 рублей, то сейчас – 22. Следовательно, произошло снижение цены, но пока выращивание еще рентабельно. Кроме того, необходимо регулировать ввоз данной культуры – мы импортируем 2,5 миллиона тонн.
Производство продукции – дело государственной важности, и первые лица должны обратить на это пристальное внимание. Элементы перепроизводства, конечно, могут случиться – у нас рекордные урожаи по пшенице, сахару, масличным. Нам нужно приложить огромные усилия к продвижению продуктов за границу. Мы не должны испытывать иллюзий насчет того, что, хоть цена и упала, мы произвели огромный объем. Посмотрите, цены на некоторые культуры упали на 40-50%, а объемы увеличились на 15–20%.
Нужно признать: мы несем потери на финансовом поле.
Следовательно, нужны или механизмы компенсации, или готовые решения для того, чтобы эта продукция вышла из страны и нашла применение за ее пределами.
— В этом году АО «Щелково Агрохим» отмечает свое двадцатилетие. Есть ли у Вас видение того, какой компания будет еще через 20 лет?
— «Щелково Агрохим» через 20 лет будет крупнейшей компанией, развитой не только в России, но и в тех странах, где в нашей продукции нуждаются. Это производства в Казахстане, Узбекистане, наши реальные действующие филиалы на Ближнем Востоке, в Турции, Алжире, Марокко, в Латинской Америке и Юго-Восточной Азии. Основными видами деятельности будут производство средств защиты растений, различных стимуляторов и регуляторов роста, биопрепаратов и, конечно, семян.
Мы сможем пойти по интересному мне сейчас направлению – связь химии и селекции различных культур. Это создание культур с геномным редактированием, которое позволит меньше тратить на защиту и производить более управляемые технологии растениеводства.
До нашего юбилея еще семь месяцев. Есть время подумать и продекларировать дальнейшие пути развития. У нас много направлений, одно тянется за другим. Какое из них окажется самым выигрышным – покажет будущее.
Поговорим об этом еще через 20 лет!