Интервью с Анатолием Грабовцом.
К нему приезжают за сотни километров, чтобы приобрести его книги, взять автограф. Студенты стремятся попасть на его лекции, а производственники составляют списки вопросов, чтобы задать на семинарах. В этом году члену- корреспонденту РАН Анатолию Грабовцу исполнилось 80 лет. И он по-прежнему нашагивает километры по полям, заражает коллег энтузиазмом, делится опытом. В конце уходящего года журнал «Селекция, семеноводство и генетика» встретился с донским ученым-селекционером.
Анатолий Иванович, количество сортов, созданных Вами и при Вашем участии, измеряется десятками. А есть ли среди них наиболее любимые?
Журналисты часто донимают меня этим вопросом. Ответ один: разве в многодетной семье может быть нелюбимый ребенок? или на руке ненужный палец? Правда, иногда недофинансирование науки ставит вопрос об отказе от некоторых направлений. И все-равно бросить не могу! Категорически!
Какие признаки в селекции зерновых сегодня выходят на первый план?
При селекции важно учитывать все признаки и взаимосвязи между ними. Нужно соблюдать баланс. Создашь ультраскороспелое растение – вниз опустится потенциал продуктивности. Если ведешь селекцию на какой-то один признак, то приходится жертвовать рядом других. При этом нужно выбирать такое положение, чтобы эти признаки не ухудшались в связи с усилением выраженности того или иного свойства. Когда я пришел работать на станцию в 1967 году, хлеба были высокими – по грудь, среднем 130-140 сантиметров. Если хлеб полег, а случалось это часто, то недобор урожая составлял 30-40 процентов. Чтобы избежать полеглости, мы каждое десятилетие сокращали длину соломины на 3-4 сантиметра. Казалось бы все просто. Но у природы свои законы, которые надо соблюдать. Оказывается, потенциал продуктивности прямо коррелирует с весом надземной массы. Вот с этим приходится считаться. Мы снизили высоту соломины и не потеряли потенциал урожайности благодаря высокому продуктивному кущению, более интенсивоному фотосинтетическому потенциалу и другим факторам.
Сейчас все чаще говорят о засухе во многих регионах. Как селекционеры реагируют на этот вызов?
Да, тренд на засуху сохраняется. Поэтому стоит задача рациональней использовать запасы влаги в почве и осадки путем снижения высоты соломины, увеличения уборочного индекса, поиска рекомбинантов с более экономной транспирацией, с усилением эффективности работы листьев (отношения урожая к их площади). То есть нужно выявлять генотипы, которые меньше расходуют воды на синтез одного грамма сухого вещества.
Значит, надо вести селекцию на интенсивность фотосинтеза?
Некоторые думают, что это сделать очень просто, можно смаху увеличить. Но мягкая пшеница существует более 10000 лет. И в принципе, интенсивность фотосинтеза, все другие физиологические процессы, связанные с ним, за это время не так уж сильно изменились. Мы же просто перешли на ценоз, на количество стеблей на квадратном метре. Необязательно, чтобы они были высокими, достаточно 80-100 сантиметров, но на одном квадратном метре их должно быть много. Повышается продуктивное кущение. За счет этого сохраняем надземную массу, площадь листовой поверхности, закрываем почву от испарения и так далее. Есть еще уборочный индекс – отношение зерна к общему весу надземной массы. Чем он выше, тем больше урожайность. А это бывает при снижении высоты соломины. Но тут возникает другая проблема – если далее продолжать его увеличивать, то уменьшится масса, а следовательно, и емкость накопления метаболитов, то есть «кладовая продуктов » фотосинтеза. Селекция – это интересная вещь!
Как Вы пришли в селекцию?
Мой дедушка Павел Андреевич Грабовец – аграрий с Чернигова. Знал академика Василия Яковлевича Юрьева, имя которого теперь носит Институт растениеводства – Национальный центр генетических ресурсов Украины. Вот там он в дореволюционное время покупал семена пшеницы, засевал свои наделы. На четырехполье она в два раза больше давала урожай, чем в соседних хозяйствах.
Так по совету дедушки я и поступил в Луганский сельхозинститут. Со второго курса меня выбрали председателем студенческого научного общества. По окончании института меня распределили в совхоз «Переможец» управляющим отделения. Затем меня пригласили в аспирантуру, защитил диссертацию по семеноводству и попал на Северо-Донецкую станцию. Селекционный материал, вплоть до питомника, создавали в Зернограде, в Донском зональном НИИСХ, и параллельно образцы привозили сюда – для изучения в условиях севера Ростовской области. Долгие зимы, большие морозы – в 1969 году вымерз весь селекционный материал! Целый год до осени я болтался без работы. В коллекции кое-что сохранилось, начал гибридизацию. В 1972-м году суровая зима повторяется: минус 18-20 градусов на узлу кущения. «Зерноградцы» все погибают, а у меня селекционный питомник уже был примерно тысячи полторы семей. Около 30-50 из них выжили. И одна – 229-ая – впоследствии стала первым самостоятельно созданным сортом Тарасовская 29. Это одна из наиболее морозостойких пшениц, до сих пор ее выращивают на Северном Кавказе.
Выходит, в пределах даже одной области погодные условия сильно разнятся.
Селекционный процесс, начальный этап рекомбинации, взаимодействие комплексов генов надо приводить в тех конкретных условиях там, где это все будет потом расти.
Условия среды очень сильно влияют на характер взаимодействия генов. В Зернограде вели селекцию на среднюю зимостойкость и высокую продуктивность. В наших же условиях прежде всего важна высокая зимостойкость, а продуктивность выше средней. Чем мы и стали заниматься в 1972 году в новой лаборатории. На сегодняшний день созданы и занесены в госреестры России и Украины более 40 сортов пшеницы, примерно столько тритикале.
Вам не раз предлагали возглавить то селекционный центр, то институт и даже агроотдел в областном управлении сельского хозяйства. Почему Вы отказывались?
Я – не администратор, я – селекционер. Один раз сильно засомневался – соглашаться или нет? Поехал я на поле. Походил, походил среди колосьев… И позвонил, чтобы отказаться. Не смогу там быть. Все-таки я селекционер уже установившийся. Тем не менее меня постоянно привлекали как эксперта, с моим мнением считались. В советское время курировал северо-восточную и северо-западную зоны Ростовской области– 1,2 миллиона гектаров.
В 1972 году гибель озимых сумасшедшая была. Начальник областного управления сельского хозяйства зовет:«Все вымерзло! Что делать? Нужно сделать экспертную оценку!». Наряду с низкой морозостойкостью сортов, посевы погибали тогда и от нарушений агротехники возделывания. В одном из случаев я пошел по огромному полю, и не увидел ни одного зеленого стебелечка, чтобы глаз зацепился. А поле засеяли Одесской-16, одним из высокозимостойких сортов озимой пшеницы.
«А когда же вы сеяли ее?» – спрашиваю. – «12-го августа». – «А нужно было начинать не раньше 25-го». Оказывается, осень была теплая. Пшеница переросла, вышла в трубку. Раз вышла в трубку, то гибнет все, даже при 10 градусах мороза. Я говорю: «Сожалею. Нужно соблюдать технологию». Важно, чтобы осенью развитие озимых осталось в фазе кущения.
Недавно вышла в свет Ваша книга, посвященная тритикале. Вроде, культура известна давно, но пока не скажу, что она стала популярной. В чем дело?
Тритикале – это новый вид растения, созданный человеком, гибрид пшеницы с рожью (а есть еще секалотрикум, когда рожь скрещена с пшеницей). Эта культура до сих пор на марше. В зависимости от того, какие пшеницы брали для создания первичных тритикале, есть диплоидные, тетраплоидные, гексаплоидные, октоплоидные формы. Наиболее устойчивые в практическом аспекте оказались гексоплоидные тритикале, с ними мы и работаем. В 1976 году я начал первые исследования с тритикале. Высота соломины достигала 180 сантиметров, колосья часто обламывались, обсыпались, зерно было щуплое. А сейчас – 90-110 сантиметров, зерно – ни одной морщинки не найдете, часто похоже на пшеничное, может больше накапливать белка. Мы ведем селекцию тритикале на хлеб, на макароны, на спирт, на высокое содержание каротиноидов, на крахмал, на кондитерские изделия и, конечно, на комбикорм. Разработана технология выпечки бездрожжевого хлеба из тритикале (замечу для диабетиков – с очень низким гликемическим индексом) за 90 минут вместо привычных 6 часов. Методика универсальна: в качестве сырья можно использовать муку из всех культур (кукурузы, риса, гречки, проса, амаранта и других). Ее автор – Николай Владимирович Евсеев.
Однако до сих пор спрос на зерно из тритикале (помимо животноводства) не совсем высок. Причин несколько. При всей явной перспективности этой культуры практически нет рекламы, бизнес не знает особенностей ее использования, недостаточно еще разработаны технологии переработки зерна. В Польше оно практически заменило рожь. В связи с интенсивным изменением климата перспективы культуры возрастают год от года (выдерживает мороз на глубине узла кущения до минус 21 градуса, майские заморозки, ледяную корку, засуху, потенциал по зерну – до 10 тонн с гектара, по массе – до 90 тонн). Технология возделывания тритикале одинакова с пшеничной. При семеноводстве необходима пространственная изоляция от других сортов тритикале и ржи.
Как Вы думаете, заменят ли в перспективе современные методы биотехнологии классическую селекцию?
Они будут работать вместе. Я лично рассматриваю биотехнологию как один из новых оригинальных методов создания исходного селекционного материала. Независимо от путей создания генотипа надо изучать его свойства в условиях конкретной среды. В будущем, конечно, перспективы будут нарастать, но мы еще только учимся, отрабатываем технологию взаимодействия всех звеньев. А практическую значимость будут иметь те направления научно-исследовательских институтов, где биотехнолог работает рядом с селекционером, являясь участником селекционного процесса. Различные методы биотехнологии, геномное редактирование в частности, применяют для того, чтобы разорвать взаимосвязи, сложившиеся в результате тысячелетнего филогенеза пшеницы. Допустим, если высокозимостойкая пшеница, то она зачастую восприимчива к бурой ржавчине. Если это высокорезистентная к болезням пшеница, то она обязательно слабая по качеству зерна, морозозимостойкости и так далее. И таких взаимосвязей бесчисленное множество.
И как же в них разобраться?
Только с помощью исследований, разработанной модели сорта, накопленного годами экспериментального материала по экологической селекции и генетике, профессионализма. В селекционном питомнике я бракую до 35 000 генотипов. На каждый мне нужно несколько секунд, чтобы вынести приговор. Больше устаю, когда диктую.
Есть ли в Вашей команде молодежь?
Надо подтягивать новую смену. Моя дочь Марина Анатольевна Фоменко – доктор наук и заведующая лабораторией селекции озимой пшеницы. Мы вместе с ней все творим. А вот внучки выбрали другую стезю.
Заниматься селекцией – значит «пахать». В полном жестоком смысле этого слова. В любую погоду, часто в выходные и праздники. Солнце становится злое из-за повышенной радиации. Выпускники дневных вузов приедут, поработают полгода-год – и уходят. Не приучены работать, да такое терпеть. Чтобы с нуля создать сорт, потребуется 12-15 лет. А молодежь хочет все сейчас и сразу. Да не получается.
Я иду другим путем. Принимаем молодежь после школы. Вот они поработают – вначале рабочими, потом лаборантами. Кто поумней, сразу идут в Донской ГАУ. Кто чуть-чуть послабей – сначала в техникум, в Миллерово, а затем в университет. Основная масса моих помощников – это мои птенцы, как говорится, местные все, приученные к любому труду. Мы свой кадровый потенциал создаем сами. Учим, закаляем к этим условиям. Причем сложную и трудоемкую работу, например по новому Донскому методу (заменившему вследствие незначительной трудоемкости и экспрессности метод монолитов) отбор проб озимых на промораживание, делаем сообща, не разбирая чина. Это сплачивает коллектив.
Селекция государственная или частная: какой путь наиболее перспективен?
Частная по силам только лицам, подобным Вагиту Алекперову. Допустим, сейчас на опытной станции я решил частным путем начать селекцию. Первое – надо минимум 800 гектаров земли. Посчитайте, сколько потребуется миллионов, чтоб купить? Второе – нужно создать инфраструктуру селекционную: малогабаритные комбайны, сеялки, молотилки и так далее. Это примерно 200 миллионов рублей. Далее – ПЦР-анализ и другие элементы биотехнологии – еще примерно 170 миллионов. Кроме того, нужно выучить специалистов. Все говорят: «Генетика! Давайте генетикой заниматься!» Если даже государство найдет средства купить необходимые машины, приборы, оборудование, то специалистов не купишь. Их надо создать. Их надо научить. В России их нет: все, которые с головой, уже за рубежом. Это я вам говорю как селекционер.
Почему сейчас завозят семена кукурузы, подсолнечника, сахарной свеклы, овощей? Вовсе не потому, что селекционеры России недостаточно умны или плохо работают. А потому, что государство долгие годы не давало денег столько, сколько необходимо для успешной селекции, как это делали на Западе. У нас на селекционных полях работает малогабаритная техника советских времен. За время существования ФАНО мы не смогли купить ни одного прибора. О чем разговаривать? Если б денег давали столько, сколько на исследования ученые просят, то мы не покупали бы семена за рубежом. Это стопроцентная гарантия. Вот сейчас Запад подбирается к озимой пшенице.
Ну, по селекции и семеноводству зерновых мы прочно удерживаем позиции.
Пока еще. Мороз нам помогает. Иностранная селекция в этом плане наступает на те же грабли, что и мы в 70-х годах, о чем я уже говорил, упоминая морозные зимы тех времен. Зарубежные компании привозят сорта, которые у нас вымерзают. Однако нам в связи с потеплением климата нужно наращивать усилия по селекции пшеницы. Неужели не понятно?
Над чем работаете сейчас? Какие задачи ставите?
Всех селекционеров спрашивают: «Какой из ваших сортов лучше всех?» И каждый отвечает: «Тот, который еще не создал». В генетике есть понятие – кумулятивная полимерия. Рост потенциала урожайности происходит именно за счет этой кумулятивной полимерии, аддитивного взаимодействия генов. В ходе селекционного процесса поднимаемся по лестнице. Допустим, создан генотип с определенными признаками. Нужно привить новое свойство, которого у него нет. Я ищу форму, которая обладает этим свойством, но чтобы у родителей было как можно меньше общих генов, чтобы они довольно основательно различались между собой. Скрещиваем. Вот тогда у гибридов как правило обнаруживается гетерозис по этому признаку. А когда есть гетерозис, тогда возникает возможность проявления трансгрессий. За счет кумулятивной полимерии возникает новый генотип, у которого это свойство выражено сильнее, чем у папы и у мамы.
Сейчас я работаю над любимой мягкой пшеницей, чтобы она выдерживала на узле минус 18 градусов мороза, а также морозы весной, при начале вегетации, не трогалась в рост при продолжительных оттепелях, выдерживала 30-40-дневнее залегание под притертой ледяной коркой, обладала жаро- и засухоустойчивостью, высокой полевой устойчивостью к бурой, желтой, стеблевой ржавчине, к вирусам желтой карликовости ячменя, полосатой мозаики пшеницы и другим. Она не должна поражаться мучнистой росой, септориозом, пиренофорозом, не должна полегать, осыпаться, прорастать в колосе. В то же время она должна быть минимум ценной, максимум – сильной пшеницей по качеству. По тритикале еще больше ответвлений.
Как Вы оцениваете роль одного человека в выведении сорта? С развитием биотехнологии создаются целые команды. Возможно ли, что значимость корифеев постепенно сойдет на нет?
Должен быть лидер, который в состоянии обобщить, формализовать все практические моменты, который должен увидеть перспективу, что нужно для конкретного поля, для конкретной зоны – какой морфобиотип. И естественно, хорошо подготовленный слаженный коллектив. Одному сорт сейчас не создать! Например, своей команде я говорю, что и как надо делать. Проблемные вопросы мы обсуждаем сообща, где каждый приводит свои доводы. Но для принятия окончательного решения нужен лидер.
Какими качествами нужно обладать, чтобы стать таким лидером?
Если говорить обо мне, то я знаю частную селекцию злаков, общую селекцию злаков, генетику, семеноводство, фитопатологию, энтомологию, физическую химию, коллоидную химию, агрохимию, химию как таковую, элементы физики, биохимию зерна… Одним словом, это должен быть энциклопедически образованный селекционер. Мало того, эти знания надо уметь применять в привязке к частному делу. Вот появляется тот или иной метод, направление – у меня сразу мысль:«А как я могу использовать? Что может пригодиться в местных условиях?» Надо держать в голове множество фактов, событий, сведений об огромной коллекции, популяции растений. Тогда сразу включается мозг: выбрать, изменить, составить, определить закономерность и на ее основе работать дальше.
Зависит ли это от возраста или больше от увлеченности самого человека, от его отдачи, энергии, стремлений?
От возраста не зависит. По поводу второго… У меня в жизни несколько хобби. Есть триста колокольчиков разных стран, видов, форм. Собрана большая коллекция кабинетной скульптуры. Но самое главное хобби – это селекция! Без нее не представляю своей жизни. В этой связи преклоняюсь перед выдающимся селекционером-пшеничником Павлом Пантелеймоновичем Лукьяненко, который утром ушел на поле и больше не вернулся.
Беседу вела
Светлана Гришуткина
Справка
Анатолий Иванович Грабовец – известный ученый в области селекции зерновых и зернобобовых культур, целеустремленный человек с широким кругозором, большим организаторским талантом и личным обаянием. Родился 27 августа 1939 г. в г. Луганске. Там же окончил среднюю школу и Луганский сельскохозяйственный институт (1961 г.). Работал на производстве агрономом-семеноводом, управляющим отделения совхоза. В 1964 г. поступил в аспирантуру при Луганском сельскохозяйственном институте. С 1967 г. работает в одном месте – на Северо-Донецкой сельскохозяйственной опытной станции на должностях младшего научного сотрудника, старшего научного сотрудника, заведующего лабораторией селекции пшеницы, отдела селекции и семеноводства пшеницы и тритикале. В 1984-1987 гг. возглавлял Северо-Донецкую сельскохозяйственную опытную станцию, параллельно вел селекцию. В 1987-2001 гг. руководил Северо-Западным центром научного обеспечения агропромышленного комплекса Ростовской области. С 2001 г. по настоящее время является заведующим отделом селекции и семеноводства пшеницы и тритикале ФГБНУ ФРАНЦ. В 1995 г. защитил докторскую диссертацию по селекции озимой пшеницы. Через 10 лет был избран членом-корреспондентом РАСХН; в 2007 г. – иностранным членом Национальной академии аграрных наук Украины; в 2010 г. стал профессором; в 2014 г. – членом-корреспондентом РАН.
А.И. Грабовец разработал методологию целенаправленного использования коадаптации генов, контролирующих основные признаки и свойства в условиях усиления изменчивости климата по пшенице и тритикале. Выявлены определяющие особенности селекции злаков в условиях северного Дона. Опубликованы более 370 научных работ. Он стал автором 7 монографий, включая коллективные. В последние годы вышли наиболее значимые труды – «Озимая пшеница», «Тритикале». Подготовлены 118 буклетов-каталогов созданных сортов, брошюр с технологиями их возделывания. Публикации посвящены проблемам селекции, генетики, метаболомики генотипов, технологиям возделывания и переработки зерна, вопросам агрохимии. Анатолий Иванович проработал шесть лет по совместительству профессором кафедры «Современных технологий» Ростовского института переподготовки кадров. Под руководством А.И. Грабовца защищены 4 кандидатских и 1 докторская диссертации.
На сорта и изобретения получены более 113 свидетельств и патентов. За весь период работы созданы и включены в госреестры России и Украины 39 сортов озимой пшеницы и 40 сортов озимого тритикале; 1 сорт – ярового тритикале; 5 сортов яровой твердой пшеницы; 1 сорт чечевицы и др. Во всех сортах доля его авторства превышает 30%. В Государственный реестр селекционных достижений, допущенных к использованию в России только в 2019 г. включены 20 сортов озимой пшеницы, 25 сортов озимого тритикале, 1 сорт ярового тритикале, 4 сорта яровой твердой пшеницы и 1 сорт чечевицы. Анатолий Иванович – член редакционного совета журналов: «Биотехнология и селекция растений», «Агроснабфорум», редактор материалов секции тритикале – (выпущено уже 8 изданий), председатель бюро по тритикале секции растениеводства Отделения сельскохозяйственных наук Российской академии наук. Достижения А.И. Грабовца отмечены на выставке «Золотая осень» дипломами и 33 медалями.
Признанием его заслуг стали высокое звание «Заслуженный агроном РСФСР», ордена Трудового Красного знамени, Октябрьской революции, Почета, Почетная грамота Президента Российской Федерации. Администрация Ростовской области наградила его орденом «За заслуги перед Ростовской областью». За многолетнюю плодотворную работу Анатолий Иванович Грабовец отмечен почетными грамотами и благодарностями Российской академии сельскохозяйственных наук, Администрации Ростовской области, Законодательного Собрания Ростовской области, а также Золотой медалью им. П.П. Лукьяненко (РАСХН), Золотой медалью за профессиональные достижения Научно-производственной палаты Европейского Союза (Брюссель).
Источник: журнал «Селекция, семеноводство и генетика» № 6/2019